Дети детство узнали в руинах домов,

Эту память вовек не убить.

Лебеда – их еда и землянка их кров,

А мечта – до Победы дожить».

Такое чувство, что эти строчки о Валентине Николаевне Камневой и о тех, чьё детство выпало на тяжёлые военные годы.

С замиранием сердца слушала я рассказ Валентины Николаевны и как будто сама вновь и вновь переживала вместе с ней те далёкие сороковые роковые. Я хочу поделиться тем, что услышала сама. Вот что вспоминает о своём детстве Валентина Николаевна.

«Так случилось, что в самом начале 1941 года меня ребёнком по состоянию здоровья перевезли жить к бабушке на Украину из Подмосковья. Мама осталась работать на Подольском военном заводе. В этот год и начались все ужасы. Вот так я и попала в оккупацию, в которой мне пришлось находиться в течение трёх лет. Ничто до этого периода и после не врезалось так в детскую память, как события эти трех ужасных лет оккупации. 

Отца я лишалась еще в младенчестве, мама осталась в Москве, а я – на Украине у 70-летней бабушки. Немцы на нашу станцию вошли большой толпой, а перед этим на железной дороге от немецких бомб взрывались наши эшелоны с боеприпасами. Осколки летели в радиусе трех километров. Мы с бабушкой находились в огороде и прятались от осколков. Затем в село вошли немецкие танки.

Уже в начале оккупации немцы собирали евреев и расстреливали их где-то за посёлком. Забирали коммунистов, семьи партизан.

Позже немцы стали привозить свои семьи и занимать самые лучшие дома, хозяев домов выселяли в сараи и использовали в качестве прислуги. Мы, дети, во все глаза смотрели на разодетых «фрау» с высокими причёсками и в ярких шёлковых халатах. Всю территорию поделили на поместья. Когда на фронте дела пошли лучше, «фрау» стали спешно уезжать в Германию. У нас в доме жил пожилой немец огромного роста, к нам относился спокойно, даже иногда подкармливал. Но не все были такими.

Возле нашего поселка был огромный лесной массив, Юрова гора. Там всю войну находились партизаны, которые не давали немцам покоя. Фрицы боялись их панически. Жители поселка помогали партизанам и молчали об их местоположении, но были и те, кто выслуживался перед немцами. Когда пришли наши войска, такие люди куда-то исчезли.

За продуктами ходили за три километра от нашего дома. Ползем по дороге с бабулей, а по нам наши стреляют, приняли нас за немцев. К тому времени они подошли уже к нашему селу. Однажды пришли к дому, а он сгорел. После освобождения мы жили в погребе сгоревшего дома, там я болела малярией.

После отступления немцы совсем озверели. Была у нас за рекой деревушка Яблоновка. Немцы выгнали всех жителей из хат, крытых соломой, заставили взять в руки балалайки, гармошки, гнали их по улице, заставляли их петь, плясать, а сами обливали углы хат бензином и поджигали. За какой-то час село сгорело дотла. После войны люди отстроили село вновь. 

А жителей нашего села согнали на другой конец, запихали в несколько домов. Мы с бабушкой заняли место под столом и прожили так около месяца. 

За селом немцы вырыли несколько ям, хотели нас расстрелять и закопать. Вечером пришли и приказали никуда не уходить. Предчувствуя что-то страшное, в хате всю ночь проплакали. С ужасом ждали наступления утра. Утром несколько смелых человек вышли за калитку, но никого там не увидели. Немцев не было. А на перекрестке стоял красноармеец, все бросились к нему. Обнимали, целовали, радости не было предела. Собрали мы свой скарб, и уже открыто, не прячась и не пригибаясь, пошли к своему погребу».

Вот такие воспоминания  о детстве остались у Валентины Николаевны , со слезами на глазах, рассказывала она мне об этом, а я слушала и понимала, что такое не забывается, мы просто не имеем права это забыть. Чтобы такое больше не повторилось, мы будем помнить и рассказывать своим детям, внукам и правнукам.

Мы благодарны вам за чистое небо, за счастливое детство, мы горды за вашу победу.

Матюхина Н. Л., заведующая Бадарминской библиотекой