Война отняла всё
В августе 1941 года немцы захватили наше село, находящееся недалеко от города Гомеля, оккупировали всю территорию, установили свой порядок. В первую очередь все колхозное добро, нажитое селянами в течение десятков лет, раздали населению, чтобы потом брать с них дань. Так колхоз прекратил свое существование. Выбрали старосту, которому под личную роспись должен каждый из нас подчиняться, причем беспрекословно. Он жестоко наводил порядок в течение почти трех лет. Возмездие за все содеянное пришло ему позднее - 18 лет тюремного заключения.
В это время на территории Украины активно начали действовать партизанские отряды. Они рыли окопы в лесах, им помогало население и дети сел, они поддерживали связь с активистами в селе, вели подрывную работу на оккупированных территориях. Хозяйничали у нас мадьяры (венгры). Горело все кругом, повально рубили деревья, собирали съестное по дворам. Каждое утро приходилось слышать одно и то же: «Мамка, млеко, кура, яйко!»... Наезжали на мотоциклах, слышалась брань, в ходу были хамство, насилие, дознавались, есть ли жители, поддерживающие связь с партизанами. Днем хозяйничали немцы, отец (он не успел уйти в армию) должен был их обслуживать: ремонт то узды, то седла, то другой сбруи для лошади, а то и одежды, обмундирования для немцев, приходилось делать немедленно. Вечером скрытно появлялись партизаны, которые дали согласие на обслуживание немцев отцом. При виде появляющихся табуном немцев ребятишки села разбегались по загаженным дворам, в детях кипела ненависть, правда, я был еще мал тогда и многого не понимал.
Враги вынюхивали сведения о действующем партизанском отряде.
Однажды староста села зашел в наш дом, о чем-то долго с отцом нервно разговаривал, хамил, потом громко начал выспрашивать о партизанах и в конце разговора предупредил отца, что сообщит высшему начальству о связи нашей семьи с партизанами. Тогда отец немедленно решил нас всех увезти в лес и спрятать в окопы. Каждый из нас, кто как мог, оделся наспех, да и сильно не во что было. На дворе уже наступали холода, гудел ветер. В это время по всей территории шло активное наступление наших войск, солдаты освобождали от оккупантов города и села. Кругом гремело, взлетала вдали земля, стояла чернота от дыма. В оккупированных местах распространился сыпной тиф, этой болезни страшно боялись немцы, поэтому поджигали больницы. Враг отступал в злобе, планируя сжечь села, а вместе и население, взорвать обнаруженные партизанские окопы. Хозяйки пытались сохранить кормилиц семьи - коров, угоняли их в лес.
Наше село отделяло от леса небольшое возвышение. В окопах было холодно, и отец предложил мне добраться до хаты, чтобы отогреться и прихватить хоть какую-нибудь одежонку и обувь. Забравшись на бугор, я увидел, как горит наше село ярким пламенем, услышал крики, лай собак, фашистскую брань и заметил, как немцы бросали зажженные зажигалки в наши дома. В это время одна корова каким-то образом отделилась от стада, побежала по направлению в деревню, немцы догнали ее и начали запрягать в телегу, но корова вдруг рванула и опрокинула телегу, заполненную немцами. С руганью они убили ее тут же. Так зверски они расправлялись со всеми и со всем на своем пути.
Огонь, дым, пепел, искореженная, оплетенная колючей проволокой, начиненная минами земля –– вот что оставили фашисты, отступая. Страшных два с лишним года пришлось ждать освобождения родных мест от оккупантов. Мы продолжали жить в окопах семьями. Распространились тиф, завшивленность, не хватало хлеба. Сердце сжимается, глаза наполняются слезами при мысли, что подобное могли сделать люди против людей в таких зверских формах. Отца мобилизовали на фронт в 1943 году, ему тогда было 33 года. Он был направлен в разведку. При подготовке к одной из операций его брат предложил отцу отказаться от участия в ней, мол, у тебя трое детей, да еще нет у них матери, а предстоящее задание было рискованным. Но не выполнить приказ - этого солдат не мог себе позволить. Мой отец погиб под Гомелем, подорвался на мине, которая разорвалась рядом. Взрыв был такой силы, что погибли оба разведчика, а одежду разнесло по деревьям.
Отец в моей памяти сохранился человеком сильным, и жадным до работы. Ничего памятного, обидно мне, не сохранилось ни об отце, ни о матери у нас (фотографий, писем, наград) - все спалили, отступая, фашисты.
Как дети-сироты, мы были распределены по опекунам, я младший, остался с мачехой. Несколько семей жили в обгоревшей хате, чудом сохранившейся от пожара.
Война отняла у нас не только семью, но и возможность учиться. Школа была сожжена немцами при отступлении. После войны школьники располагались в нескольких хатах, классы были спаренные: первый и третий, второй и четвертый. В школе учились переростки, начиная с 9 и более лет. Мне удалось закончить только шесть классов. Хотелось быстрее получить какую-нибудь профессию...
Жизнь моя продолжилась у дяди в Донбассе. Я закончил на «отлично» ФЗО по специальности «каменщик». Работал на стройке, позднее закончил школу механизации и получил квалификацию тракториста. В это время тетя уехала в Сибирь, в поселок Чуна Иркутской области, где разворачивалась работа большого леспромхоза. По приглашению тети я уехал в Сибирь, где работал на стройках.
Басак, Н. М. Война отняла всё: [рассказ Николая Михайловича Басака / записал учащийся 9-го кл. средней школы № 15 Максим Пешков] // Дети войны: воспоминания «детей войны», проживающих в Иркутской области, собранные учащимися школ и колледжей / ред.-сост. Л. П. Каминская. – Иркутск, 2013. – С. 110-112.
