Никому не желаю такого
Я родом из деревни Чурилово Великолукской области. Когда началась Великая Отечественная война, мне было три с половиной года, поэтому начала войны я не помню. Мой отец ушел на фронт - там и погиб, а мать была связной в партизанском отряде. Мы, четверо детей - 14, 11, 7 лет и я, трехлетняя, остались с дедушкой и бабушкой. Однажды ночью мама пришла домой, и ее по доносу соседа-предателя схватили немцы, забрали каратели и дедушку с бабушкой. И всех расстреляли. В ту же ночь старший брат ушел к партизанам, а нас забрала к себе тетка в деревню Захарки. В домах жили по шесть семей, ели из одного таза. Затем, помню, как немцы гнали нас куда-то. Мы проходили по деревням, в некоторых ночевали. Однажды остановились на ночлег в деревне (названия уже не помню), а по другую сторону дороги была деревня Рудня. Мы, ребятишки, усидеть дома не могли и бегали по улицам. В это время ехали на мотоцикле три немца, и кто-то бросил в них бутылку с зажигательной смесью. Двое немцев были убиты, третий ранен. Немцы в отместку согнали жителей Руди в пять домов и подожгли их, а нас загнали в воду, чтобы мы смотрели. Из домов доносились крики, ветер приносил запах гари. Все плакали, было страшно. Так сгорела вся деревня.
В село Борки, где разместилась какая-то немецкая часть, ночью пришли партизаны. Они бросили в два дома бутылки с зажигательной смесью. Многих ранило, в том числе не только немцев, были и убитые. Немцы согнали всех, выстроили, и одни из них стал считать до десяти. Каждого десятого выводили к стене сарая. Так набрали 20-30 человек и расстреляли на наших глазах для устрашения.
Потом нас перегнали в деревню Горькая, а оттуда в Белую Церковь.
Там был большой ров. Целую неделю мы жили в этом рву почти голодом. Ночью в поле собирали колоски пшеницы, тем и питались. За рвом было болото. Через неделю наши солдаты перебрались через него, чтобы освободить нас. Меня взял на руки и нес всю дорогу солдат с черными колючими усами. Солдаты ползком сдали переходить болото, не спуская детей с рук. Грязных, мокрых, нас погрузили на машины и повезли в тыл, а затем мы долго шли пешком до деревни. Потом был детский дом. После войны нас с братом нашел старший брат. Я его сначала не узнала, ведь прошло почти четыре года.
Моим воспоминаниям более 60 лет, но эти страшные события навсегда остались в моем сердце. Не хочу, чтобы когда-нибудь пришлось увидеть, как убивают людей, как горят дома и плачут дети. Люди должны жить в мире и согласии.
Восемнадцатилетней девчонкой после окончания педучилища я приехала в Сибирь, в Красноярский край, а потом сюда, в Ершово. Здесь я с 1973 года. Вначале вела русский язык и литературу в 5-8-х классах, затем завуч в начальной школе, социальный педагог. Работаю 51 год в школе и другой жизни и судьбы себе не представляю.
Богатый жизненный и педагогический опыт, любовь к детям помогли Фаине Александровне стать необходимой в жизни детей, особенно детей группы риска. Она, как никто другой, могла поддержать подростка в трудную минуту добрым словом, помочь выйти из трудной жизненной ситуации. Сотрудничала с учителями-предметниками, классными руководителями и родителями. Любовь к своему делу и детям дали положительные результаты. В течение трех лет не прибавилось ни одного ребенка в группу риска, не зарегистрировано органами милиции ни одного правонарушения среди учащихся Ершовской школы.
За свой многолетний добросовестный труд Фаина Александровна имеет множество почетных грамот, благодарственных писем, в 1964 году награждена министерской грамотой. Ветеран педагогического труда сейчас на заслуженном отдыхе, но по-прежнему живет интересами и проблемами нашими.
Суровцева, Ф. А. Никому не желаю такого : [воспоминания Фаины Александровны Суровцевой / записали члены детского об-ния «Пресс-Центр» Ершовской средней школы Усть-Илимского р-на А. Печура, Н. Павликова] // Дети войны: воспоминания «детей войны», проживающих в Иркутской области, собранные учащимися школ и колледжей / ред.-сост. Л. П. Каминская. – Иркутск, 2013. – С. 159-161.
