ВОЙНА ВСЕ РАЗРУШИЛА

Ранним утром 22 июня 1941 года семи­летняя Маша проснулась из-за шума в доме. Мама плакала, отец сидел чернее тучи, стар­ший брат испуганно прижался к матери. Маша вбежала в комнату с намерением взгромоздиться на колени отца и застыла. «Доченька, война!» - прошептала мама. Де­вочка не могла взять в толк, что случилось, но видела по поведению взрослых, что что-то страшное. Маша пробралась в дальний угол и, затаив дыхание, слушала разговор родителей. «Собирай, мать, вещи, готовь­ся к эвакуации», - сказал отец. Что за эва­куация, ребенок не понимал, лишь интуитивно чувствовал, что их жизнь теперь из­менится.

- Через несколько дней папа ушел на фронт, а мы загрузились в товарный вагон и отправились за Урал, - вспоминает Мария Игнатьевна Седых.

Ехали долго. В вагоне жара, вонь, дети кричат, старики стонут, женщины ругаются за место возле дверного проема. И вдруг где-то рядом жуткий звук разорвавшейся бомбы. Воздушный налет. Странно, но никто не кри­чал, только тихонечко молились. Через неде­лю эшелон добрался до места - в Пермский край, Суксунский район. Разместили эвакуи­рованных по колхозным дворам.

- Мы встали на постой к молодой вдове. У нее убило мужа в первые дни войны, - рас­сказывает Мария. - Вначале жили неплохо. Мама работала в колхозе, мы помогали по хозяйству. А потом стало голодно. Все - мо­локо, хлеб, ягоду, грибы, морковь, свеклу - отправляли на фронт. Себе ничего не остав­ляли. Питались всем, что только можно было жевать: выкалывали корни трав, сушили их в печке и грызли, как сухари, варили суп из крапивы. Трудно жили.

Через полгода пришла похоронка на отца. Мама проплакала всю ночь. К утру слезы вы­сохли, но улыбку на лице матери Мария не видела до окончания войны. Вести о смерти сыновей, мужей, отцов приходили повсеме­стно. То и дело был слышен душераздираю­щий крик по деревне. Тогда соседки прихо­дили поддержать вдову. Сбегался народ и когда на побывку приходили солдаты.

- Помню случай, когда в деревню вернул­ся муж соседки тети Насти, - вспоминает Мария Игнатьевна. - Ему оторвало руку при бомбежке. Посмотреть на него сбежалась вся деревня. Тетя Настя кинулась к нему на шею, да от волнения не смогла удержаться, упала и стала целовать пыльные сапоги мужа. Ры­дали все: кто-то от радости, кто-то, вспоми­ная погибших родных. Я, маленькая, спроси­ла: «А как же он без руки?». Мама ответила: «Ерунда, главное - живой. Счастливая».

Победу праздновали с размахом. Накры­ли столы, нашли гармонь, пели песни. Потом семейство Седых вернулось в родные места.

- Мы не узнали деревню, - рассказывает Мария Игнатьевна. - Половина домов вооб­ще исчезла, лишь печные трубы напоминали о них. Дом наш был разорен, деревья спиле­ны, постройки сломаны. Война все разруши­ла. Пришлось начинать сначала.

Война разрушила не только привычный быт людей, она поломала их судьбы, отобра­ла у детей детство, сделала их не по годам взрослыми. Они, совсем маленькие, вынес­ли на своих хрупких плечах всю тяжесть ис­пытаний войны: голод, смерть родных, конц­лагеря, гнет оккупации. Это было для них су­ровой школой, уроки которой они запомнили на всю жизнь.

Нифанова, Н. Детство поглотила война // Усть-Илим. правда. – 2013. – 8 мая (№ 19). – С. 3.