Вера Андрияновна Абраменко (Лбова) родилась в 1928 году в селе Усть-Уда, которое позже попало в зону затопления Братского водохранилища. Усть-Уда была тогда перевалочным пунктом, через который по Ангаре шло движение людей и товаров на Иркутск, Байкал и дальше. Время это было очень сложное. Как известно, в конце 1920-х – начале 1930-х годов происходил процесс повсеместной коллективизации, целью которой было формирование колхозов по всей стране. Данная политика, с одной стороны, помогла укрепить роль государства в аграрном и трудовом секторе, провести индустриализацию и тем самым преодолеть «разруху», а с другой –привела к массовым репрессиям и голоду 1932-1933 годов. Именно с этого времени Вера Андрияновна и помнит себя, в 1933 году ей было всего-то 5 лет. С дрожью в голосе она вспоминает своё детство. «Это были трудные времена для всех. Голод был страшный, – говорит Вера Андрияновна. –Перебои в снабжении продовольствием, ещё и неурожай из-за засухи был. Помню, как мы, ребятишки, бегали собирать "любим" – это растение такое («любим-трава» – народное название Любистока лекарственного – прим. ав¬тора). Мама натолчёт "любим" в ступе, а потом лепёшки стряпает. Масло из травы вытопится, а шкурки с колючками остаются, вот мы их и ели. Худые все, измождённые, кое-как заберёмся на курятник и сидим, едим. Подошёл к нам однажды мужик какой-то. Сам здоровый, большой, но при этом худой, руки, как плети, болтаются. По¬просил нас, чтобы с ним поделились. Мы ему шкурки от печёной репы дали, а он сам плачет, но ест. Лебеду и крапиву ели ещё. Вот такой го¬лод был». В семье Лбовых росло три девочки, ещё трое старших братьев в армии служили. Всех нужно кормить. Лукерья Никитична и Андриан Акимович приняли решение переехать в леспромхоз – там работа была, паёк давали, должно было быть полегче. Ребятишки в школу пошли. Каждый день по 15 километров туда и обратно учиться бегали. Ученикам до 6 класса по 200 граммов хлеба перед уроками выдавали. «А летом нас на сельскохозяйственные работы отправляли. Вместе с учителями мы, ребятиш¬ки разных возрастов, сеяли, пололи, окучивали, собирали урожай: картофель копали, рожь и пшеницу серпами срезали, горох крючили (т.е. собирали его в стеблях тупой косой или граблями – прим. автора). А на следующий учебный год в школу я уже не пошла, потому что это был седьмой класс, –рассказывает Вера Андрияновна. – Семиклассникам хлеб не полагался. Ис¬полнилось подростку 13 лет, считалось, что он никакой уже не ребёнок, работать может». Пришлось Вере уходить из школы. Зиму она просидела дома, маме помогала по хозяйству, вязала. Весной снова на посевной наравне со взрослыми работала.
А летом началась война... Положение стало ещё хуже. Практически всех мужчин забрали на фронт, в их числе – ушли и двое старших братьев Веры. А вот отец остался в тылу, у него была оформлена инвалидность –лишился одного глаза, – и ещё бронь в связи с работой на лесозаготовке. Теперь обязанности ушедших защищать рубежи Родины выполняли в основ¬ном женщины и дети. Как и многих других ребятишек, Веру Абраменко направили трудиться в отдел рабочего снабжения при судоремонтном предприятии. Приходилось выполнять очень тяжёлую работу, и подросткам приходилось нелегко: все были очень худенькими, слабенькими, потому что питались кое-как. Веру с детства родители приучили ко всякому делу относиться добросовестно. Она с девчонками и мальчишками разгружала баржи с продовольствием. Мешки с зерном, мукой таскали на берег, который был очень крутой. «Вот подходит нагружённая баржа, нас, голодных, без сил, гонят туда. Закинут тебе мешок на спину – тяжело, но идти надо. Сначала по узкому мокрому трапу, потом в гору. Хорошо, хоть догадались мешков поменьше нашить – по 40 кг, – вспоминает Вера Андрияновна. – И всё побыстрее надо, без отдыха. Правда, было несколько минут на обед. Начальник ОРСа давал распоряжение кормить нас в столовой. Чаще похлёбка какая-то была или суп жиденький, а потом снова – бегом на берег. Как назло, после горячего супа спать очень хотелось, но куда там... А в следующий раз баржа с углём придёт. Мы тачками разгружали. Сколько было силы, столько и работала. Домой к вечеру придёшь – ни ног, ни рук не чувствуешь». В 1944 году отец забрал Веру к себе на деляну валить лес. Сегодняшнему молодому поколению это может показаться диким – молодая, хрупкая девушка валит лес. Причём тогда не было в подмогу человеку ни валочных машин, ни даже бензопил. Пилили вдвоём ручной пилой. В день им с отцом нужно было напилить 24 кубометра, но отец настаивал на перевыполнении плана: пока 26-27 кубометров не напилят, домой не шли. Жили они тут же, в тайге, в холодном тесном деревянном бараке. И здесь они голодали. Весь ужин их был после трудового дня: маленький жестяной котелок мёрзлой картошки, которую отваривали в мундире, да остатки от шестисотграммовой суточной нормы хлеба. К тому времени вся страна была измождена, продуктов не хватало, всё, что удавалось вырастить, отправляли на фронт. За годы войны только колхозы и совхозы Приангарья дали стране более 50 млн пудов зерна, 44 тыс. тонн мяса, 157 тыс. тонн молока,150 тонн шерсти. Хлеб тогда пекли, конечно, не пшеничный, а ржаной, он был мокрый, тяжёлый. «Ты вроде бы и поел, а есть хочется нещадно – ведь ни жиринки не было в рационе. На месяц выдавали 400 граммов крупы, 400 граммов мелкой сушёной рыбы, 200 граммов спреда, 200 граммов жидкого мыла, 50 граммов спичек россыпью с малюсеньким чиркашом, который нужно было непременно беречь, иначе огня не разведёшь. Это ладно я, маленькая, – и то не наедалась, а отец крупным мужчиной был, ему нужно было в несколько раз больше есть. При этом он работал за двоих. Пилу и на себя тянул, и на меня толкал. В феврале он обессилел, и нам пришлось на более лёгкую работу переходить. Начали лес перевозить на лошадях. Он на одной лошади, я – на другой. Но перед загрузкой брёвна нужно было сначала пополам распилить, потом ошкурить – кору до половины срезать. До весны к Ангаре возили, а потом на покатах (это специальное устройство из двух или трёх параллельно уложенных брёвен на высоте около 40 см для облегчения перевалки круглого леса – прим. автора) на берегу работали. «Деловой» лес отгружали на баржи, а у верхушек сучья срубали, потом перепиливали на дрова. За день каждому нужно напилить 7 кубометров дров, причём они должны были быть строго 75 сантиметров в длину, потом наколоть их и вы¬ложить поленницу размером 7x2,5 метра. Весной на больших тачках перевозили их к баржам. Нагрузишь так, чтобы только хоть немного дорогу видно было, и везёшь её. А сучья уже в мае сжигали, по Ангаре переходили сначала по льду, потом по большим, глубоким заберегам. А надеть, кроме валенок, нечего. Конечно, они быстро намокали. Вот так весь день в мокрых и тяжёлых ходишь, только когда к ночи домой вернёшься, то у печки их поставишь, но к утру (в пять уже надо было вставать) они только нагреваться успевали, не просыхали никогда. Деваться некуда – снова надеваешь их и за работу. Трудились на износ: чуть больше, чем за сутки, нужно было загрузить тысячетонную баржу, а осенью плоты отправляли». Много раз Вера Андрияновна в ледяную Ангару падала – от усталости так была слаба. Но от работы никогда не отлынивала, не жалела себя и всегда в передовиках была, её в пример другим ставили. В 1948 году она получила свою первую медаль – «3а доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.», – потом вручили медали: «Ветеран труда» и «За многолетний добросовестный труд», есть медали к юбилейным датам Победы. А благодарностей и грамот просто не счесть! Работящей девушке не раз выписывали премии, один раз кофточку подарили, в другой – пальто осеннее. В 1973 году Вера Андрияновна вместе с мужем переехала в г. Усть-Илимск. Тогда две старшие дочери учились в техникуме, младшая – в школе. Сейчас Вере Абраменко 89 лет. У неё шестеро внуков и семеро правнуков. Несмотря на все жизненные испытания, она остаётся оптимисткой. До сих пор вяжет и читает.
Все мы прекрасно знаем, что война закончилась в 1945 году. Но не всегда задумываемся, что после долгожданного освобождения от фашизма далеко не сразу наступила светлая жизнь. Страна долго и тяжело восстанавливала свои силы. Ещё много лет свирепствовали голод и разруха. Но люди не унывали, они продолжали работать, возвращать к жизни разрушенные города и сёла, отстраивали дома, больницы, школы. Веры Андрияновна вспоминает, что ощутимо легче стало только под конец 1949 года.
Время уносит память об этой войне всё дальше, всё меньше живых свидетелей страшных лет. Но мы никогда не забудем тех, кто подарил нам жизнь, свободную и прекрасную. Спасибо каждому, кто на передовой и в тылу бился с врагом, тем, кто во имя Победы, во имя мира жертвовал собой. Кстати, в Иркутской области на полях за годы войны работали более 270 тысяч школьников – они помогали колхозам. Многие встали за станки на заводах и фабриках. Например, в Иркутском ремесленном училище №1 делали огнемёты, детали к «Катюшам». Ученики училища №2 работали для авиазавода. Спасибо всем! И спасибо Вере Андрияновне, которая, как и тысячи других советских ребятишек, пережила лихолетье в юном возрасте и вкладывала все силы на благо своей страны и будущих поколений.
Марина Железовская
