Мой прадед Василий Степанович Педин родился в 1922 году в селе Озёрки Курмышского уезда Нижегородской губернии в семье крестьянина Степана Ефимовича (1880-1956) и Веры Васильевны (1890-1982).
Семья была многодетная, но не бедная, имела хорошее крестьянское хозяйство: была земля, покосы, коровы, лошади. В 20-е годы Степан Ефимович совместно с братом Андреем поставил мельницу-крупорушку, где жернова крутил движок. Потом началась коллективизация. Степана Ефимовича раскулачили: отобрали мельницу, в хозяйстве разломали двор, сослали на три года в Архангельскую область. Семья осталась в Озёрках. В 1933 году Степан Ефимович вернулся из ссылки. После всех лишений он не захотел, чтобы его единственный сын, мой прадед Василий, остался работать в колхозе и отправил Василия в ФЗУ (фабрично-заводское училище) в рабочий посёлок Суслонгер, располагавшийся недалеко от Йошкар-Олы. Там же мой прадед и работал до того, как его призвали в армию.
22 июня 1941 года немецкие войска вторглись на территорию нашей страны. Начав наступление летом, неприятель планировал «молниеносную войну» – к осени выйти на линию Архангельск – река Волга – Каспийское море. Великая Отечественная Война уже шла полгода, враг подошёл к Москве, и вот первые радостные вести с фронта: 5 декабря 1941 года началось стратегическое контрнаступление Советской Армии. «Фашистские войска отброшены от Москвы на 100-250 км. Впервые германская армия потерпела сокрушительное поражение. Известие о разгроме немцев под Москвой мгновенно облетело землю. Именно в это время, время первой долгожданной победы советских войск, и был призван в ряды РККА девятнадцатилетний Василий. Произошло это 15 декабря 1941 года. На фронте Василий Степанович оказался после трёхмесячной «учебки» весной 1942 года. Прадед был призван на службу в 578 стрелковый полк 208 стрелковой дивизии, это воинское подразделение было переброшено к Харькову.
Наступление советских войск под Харьковом в мае 1942 года было попыткой стратегического наступления, но завершилось окружением и практически полным уничтожением наступающих сил Красной армии. В «Истории Второй мировой войны 1939-1945 гг.» есть строки, касающиеся этих боев: «… соединения Юго-Западного фронта, в большинстве своем, состояли из необстрелянных бойцов». Эти «необстрелянные бойцы» были призваны в армию в конце 1941 г. До весны 1942 г. они проходили подготовку в маршевых ротах, т.е. временно сформированных подразделениях, направлявшихся маршем в ходе военных действий из запасных подразделений для пополнения частей и соединений действующей армии. Считалось, что бойцы прошли обучение и владеют оружием, однако на деле оказалось, что большая часть солдат совершенно не обучена. Одним из бойцов маршевой роты и был Педин Василий – мой прадед. Об этих боях прадед вспоминал: «Шли, шли маршем по степям ровным, степь перерезана неглубокими оврагами (балками), потом повернули назад. Оказалось, что мы в окружении.
Приказали пробиваться малыми группами. Нашу группу окружили автоматчики немецкие: «Сдавайтесь!». Что тут сделаешь? Степь… не убежишь. Сначала оказались в расположении румынских частей. Там легко было, лошадей у них водили поить...». Потом Василий с группой совершили побег. Когда пробирались к линии фронта, их захватили уже немцы. Всего в той неудачной операции под Харьковом, в плену оказались сотни тысяч солдат. Немцы не могли быстро переправить такую массу пленных в Германию, поэтому были устроены временные лагеря под открытым небом: перегораживали колючей проволокой овраг, по краям оврага устанавливали вышки с часовыми. В каждом из таких лагерей находилось по 40-60 тысяч пленных советских солдат. Василий Степанович вспоминал: «Все лето мы прожили в таком лагере. Осенью начались дожди, холода. Спали в три слоя: один слой людей ложился на землю, второй на них, а третий сверху. Периодически менялись местами. Верхний, промокший и продрогший слой, ложился в середину и т. д. Смертность была страшная. В основном умирали от заразных болезней, от которых, в условиях громадной скученности и полной антисанитарии, нельзя было спастись». Чёрные вороны садились на крыши сторожевых вышек и кружились над головами несчастных русских солдат. Вот тогда, в минуты невыносимой тоски, солдаты мычали знаменитую русскую песню:
«Ты не вейся, черный ворон, над моею головой.
Ты добычи не дождешься, черный ворон, я не твой...».
В конце осени 1942 года, выжившие оказались в немецких концентрационных лагерях в Германии. Среди них был и мой прадед. Позднее он вспоминал, как его возненавидел один немец-охранник и бил палкой каждый день, как по расписанию. Приезжали в лагерь эмиссары генерала Власова, агитировали вступить в РОА (Русская Освободительная Армия). Кто-то, чтобы спастись от смерти, соглашался. Прадед Василий тогда же сказал себе: «К немцам служить не пойду». Шел уже 1944 год.
Однажды, их построили и стали выяснять, кто из них может водить автомобиль. Прадедушка хорошо знал технику, разбирался в моторах. Понимая, что не вынесет побоев, голода и непосильного труда, сказал, что может водить машину. Его перевели в другой лагерь, во Францию. Там военнопленные работали на строительстве метро под рекой Сеной в Париже. Там же дедушка и познакомился, и близко сошелся с тремя такими же, как и он, военнопленными из Ленинграда. Такого жесткого контроля над заключенными во Франции не было, поэтому прадед и его товарищи смогли установить связь с французским движением «Сопротивления». Французские подпольщики организовали побег заключённых, а вывез их на машине мой прадед. Двое суток беглецов прятали на конспиративной парижской квартире. Прадед Василий вспоминал, как они скрывались во вделанных в стену шкафах, стояли во весь рост, боясь пошевелиться. Во дворе этого дома размещался немецкий гарнизон, слышались разговоры, команды. Позднее беглецов переправили в партизанский отряд – маки. Командовал отрядом русский эмигрант, граф. Вот там, в партизанах, прадеду и довелось по-настоящему повоевать.
6-го июня 1944 года союзники СССР по антигитлеровской коалиции открыли второй фронт, а 25 августа того же года немецкий гарнизон Парижа капитулировал, в город вошли англо-американские войска.
Василий Педин оставался во Франции до середины лета 1945 года. Он уже довольно хорошо говорил по-французски. Его полюбила французская девушка и просила остаться во Франции. Она говорила: «Базиль, останься...». Но прадед хотел вернуться на родину, если бы оформил брак с француженкой, то не попал бы в списки репатриантов. Позднее Василия Степановича отправили в Лондон, там находился огромный лагерь для интернированных, английские власти проверяли военнопленных, выясняли, чем занимались на территории оккупированной Франции. Понимая, что во времена военного лихолетья непросто подтвердить свои слова документально, перед отправкой в Лондон прадед и его товарищи ленинградцы, дали друг другу расписки – свидетельства об участии в отряде маки. Такую же расписку дал им и командир партизанского отряда.
В английском лагере хорошо кормили и лечили. А у прадеда Василия уже появлялись первые признаки туберкулеза. В английский лагерь для перемещённых лиц приезжали эмиссары из США, Канады, даже Австралии, предлагали переезжать на жительство за океан, но у Василия Педина была только одна мысль – домой. А потом был пароход, и долгое возвращение на родину. Атлантика, Гибралтар, Средиземное море, Дарданеллы, Босфор и, наконец, Одесский порт. Прабабушка со слов Василия описывала невероятную, трогательную сцену – когда несколько сот репатриантов сошли с корабля на берег, и все, как один, упали на мол, плакали и целовали русскую землю. Родина стала осязаемой.
После была проверка через особый отдел. За дедом и его товарищами не было никакой вины. Тем не менее, после плена никто из них домой сразу не попал. Такова была система «очистки» военнопленных: или лагерь, или ссылка. Тот факт, что партизанский отряд, в котором воевал прадед, входил в структуру французского движения «Сопротивление», и существовал как официальная единица, и сыграл главную роль в смягчении наказания.
А дома, в Озёрках, родители прадедушки никаких известий о нем не имели, не было ни похоронки, ни известия о том, что пропал без вести. По прибытии в Одессу он послал домой письмо. Вот была радость в семье! А когда везли в ссылку на Урал, сумел заехать в Озёрки.
Ссылку отбывал в Златоусте, где работал на щебёночном заводе. Сохранилась фотография того времени, с карандашной надписью на обороте: «На добрую, долгую память дорогим родителям от сына Васи.8.09.47 года». На фотографии прадеду Василию 25 лет, фото сделано в Уфе, когда он лежал в госпитале – болезнь не отступала. Пробыл Василий Степанович в уральской ссылке до 1947 года. Вернувшись домой зимой 1948 года, прадедушка женился. После ссылки он долго не мог устроиться на работу, не присылали документы из Златоуста, а без них нельзя было получить паспорт. И тогда пошли на обман – зарезали корову, и за взятку получили военный билет в военкомате.
Вскоре Василий Степанович стал работать на речном катере, и капитаном, и мотористом, и рулевым. Катер тягал баржи и плоты по реке Суре, а по выходным приходил в Озёрки. Помощи ждать было неоткуда, жизнь научила рассчитывать только на себя. Действуя в обход законов, прадед заготавливал бревна на сруб для дома. Перегоняя плоты, оставлял несколько бревен в излучине реки Суры, а его отец на колхозной лошади, по ночам, возил эти бревна, так и построили дом. Семья росла, родились дети – мальчик Валера и девочка Таня. Однако болезнь, загнанная внутрь, дала о себе знать дедушке летом 1953 года. Процесс протекал очень быстро, в те годы туберкулез легких считался неизлечимым. Василий Степанович Педин умер 14 марта 1954 года в свой день рождения в возрасте 32-х лет, оставив на руках прабабушки двух маленьких детей.
В 1995 году Президент Российской Федерации издал Указ от 24.01.1995 №63 «О восстановлении законных прав российских граждан — бывших советских военнопленных и гражданских лиц, репатриированных в период Великой Отечественной войны и в послевоенный период». Данный Указ даёт право на получение удостоверения участника Великой Отечественной войны и соответствующих льгот для данной категории граждан.
Карпачёв Владислав Эдуардович
